Спорт новости в Одессы
«Пушкинская» напросилась в единственный крематорий города, чтобы посмотреть, как происходит процесс кремации. Многого нам не показали, но про печи, расценки на услуги и сам процесс мы все же расспросили.
Одесский крематорий расположен у края Таировского кладбища. От центрального входа, как подсказывает сторож, дорога занимает примерно километр. Пройти предлагают по пыльному тротуару у шумной трассы или тропой напрямую через кладбище — сквозь зелень бесконечных могил. На полпути ориентироваться можно по торчащей макушке небольшого серого здания, из трубы которого валит темный дым. Это и есть крематорий, который выглядит бетонной избой на поляне в окружении миниатюрных могил и незначительных деревьев. Монументальная арка, вытянутая к небу, указывает, где вход. Там же, на скамейке, под палящим солнцем сидят две женщины — обе в черном, рыдают, с цветами в руках.
«Люда, времени нет, надо прощаться», — выкрикивает мужчина из-под арки. Женщины, поддерживая друг друга, встают и скрываются в здании.
Между тем подъезжает катафалк. Работники ритуальной фирмы выходят и закуривают в ожидании своей очереди. Становится понятно, что время тут расписано и процессии идут одна за одной.
Кабинет заведующего, который должен познакомить нас с работой крематория, находится в глубине здания. Для того, чтобы попасть туда, нужно пройти небольшой траурный зал, где непрерывно происходит процесс прощания. Для автора, которая ни разу не присутствовала на похоронных процессиях, гроб с открытой крышкой, бледный покойник и рыдающие родственники становятся задачкой со звездочкой, но выбора нет. В кабинете нас уже ожидает Владимир Букач — заведующий учреждением, который и провел нам экскурсию по крематорию.
Как отмечает чиновник, сегодня в Украине официальные услуги по кремации предоставляет только государство. Всего крематориев в стране три: в Киеве, Харькове и Одессе. Первые два были построены в советское время, в Одессе он появился уже в период независимости Украины, в 1997 году. В эксплуатацию крематорий сдали с тремя печами. В 2006 году учреждение докупило четвертую печь, более современную, которая по техническим показателям гораздо лучше остальных.
«Печи у нас американские, фирмы “All Crematory”, которые производятся в Орландо, — поясняет Владимир. — Помимо основной печи, они имеют камеры дожига, что позволяет допаливать все остатки. Таким образом, в атмосферу вредные излишки и выбросы попадают в минимальном количестве, примерно как от легкового авто. Хотя газ потребляют прилично. В киевском крематории английские печи, они экономичнее, но в плане эксплуатации более дорогостоящие, часто в них нужно менять фильтры в дымоходе. Поэтому либо крематорий тратится на газ, либо на замену комплектующих».
В небольшом помещении перед кабинетом начальства в советской лаковой стенке за стеклом на полках расставлены урны. Их немного, но все они разные: по размеру, материалу и ценовой политике. Более бюджетные простые и деревянные, дорогие — из блестящего камня, с красивой резьбой и причудливой формы.
«Цена кремации составляет 1050 гривен. Она была установлена еще в 2014 году и держится по сей день. В нее входит только сама кремация, урна и процессия оплачивается отдельно. Урны у нас разные — от бюджетных до дорогих, например, гранитных, которые выглядят как произведения искусства. Самая бюджетная стоит порядка 400 гривен, дорогая — до тысячи. Так как своего транспорта и морга у нас нет, мы предлагаем только услугу кремации, остальным занимаются ритуальные бюро: либо городское, либо частные. Снос, гроб, катафалк и прочее — это все к ним», — поясняет заведующий.
Ежегодно в Одессе количество кремаций увеличивается в среднем на 200-300 человек. В этом году, со слов директора, крематорий приблизится к цифре 5000 кремаций. Такая тенденция связана с тем, что кремация получается более бюджетной, экологичной и удобной, так как семья не тратит время на разъезды по разным кладбищам к разным родственникам, а может дохоронить урну в существующую могилу или приобрести небольшой участок на колумбарии, куда помещается в среднем до 6 урн.
«В день у нас проходит в среднем до 14-15 кремаций. Зимой, в пиковое время — под Новый год, цифры становятся больше. В этом году были дни, когда принимали до 25 человек за смену. Это конечно много, но мы справляемся. Коллектив в этом году немного вырос, сейчас нас 17, поэтому справляемся», — поясняет Владимир.
Внушительные цифры наш сопровождающий объясняет и тем, что на юге Украины это единственный крематорий. Сюда приезжают люди из соседних городов и областей. Переселенцы тоже часто прибегают к процессу кремации, так как с урной блокпосты проехать куда удобнее, чем с телом, а хоронить они все же предпочитают на родной земле.
«После процесса урна остается у нас на хранении. Как только у переселенцев получается с поездкой, они у нас ее забирают и отвозят на родину», — рассказывает директор.
Официально урну в крематории можно хранить год. Но как поясняет заведующий, ситуации в жизни бывают разные, поэтому работники стараются войти в положение каждого и при необходимости период хранения затягивается на большие сроки. Когда хранилище становится переполненным, работники выискивают самые старые урны и захоранивают их в общем склепе. Сейчас в хранилище более 400 урн. Все они ожидают родственников, которые обещают обязательно их забрать.
«Как-то к нам пришел мужчина за урной. Кремация была лет семь назад, и он только решился забрать прах. Оказалась, находился в тюрьме, как вышел – решил вернуться за ней. Мы достали урну из общего склепа и выдали ему. Поэтому проверяем каждую, чтоб на ней была четкая бирка и хорошо приклеена. Так мы сможем всегда вернуть прах родственникам», — продолжает он.
Полную экскурсию по всем помещениям включая печи заведующий крематорием нам проводить отказался, ссылаясь на технику безопасности. Поэтому частично наблюдаем за процессией в зале, частично внимаем директору – в Одесском крематории только так можно узнать цельную картину происходящего.
«К крематорию на катафалке доставляют тело, — поясняет он. — Чаще всего из городского морга. Снощики или работники ритуальной компании заносят его в траурный зал. В крематории он один. Здесь провести процессию могут представители разных вероисповеданий. По желанию попрощаться с близким разрешается и на летней площадке, хотя происходит это нечасто. В основном все прощаются в траурном зале», — рассказывает Владимир. Связывает это он с тем, что в 2017 году в крематории был проведен капитальный ремонт. Первый за 20 с лишним лет работы с момента сдачи в эксплуатацию. Зал преобразился, поясняет директор, поэтому проводить церемонии в нем стало комфортнее.
Постоянного священника в крематории нет, поэтому на каждой процессии он своей. Чаще всего, объясняет Владимир, приезжают те, чьи храмы территориально ближе к учреждению. Когда священнослужитель заканчивает свое дело, а родственники готовы отпустить умершего, гроб накрывают крышкой и он автоматически заезжает в предпечное помещение.
«Там, если есть свободная печь — гроб сразу кремируют. Чаще всего печи свободной нет, поэтому гробы складываются в очередь», — объясняет заведующий. С его слов, в среднем кремация тела занимает до 4 часов, в зависимости от диагноза. Например, онкобольные или ВИЧ-инфицированные сгорают дольше. Продлевает этот процесс и гроб. Многие одесситы, со слов заведующего, думают, что чем богаче гроб, тем лучше. Однако технически крематорию с такими гробами сложнее. Во-первых, покрывающие дерево лаки портят печи, их постоянно приходится ремонтировать. Во-вторых, процесс горения увеличивается, а дым приобретает пугающе темный оттенок. Часто в печи потрескивают и нежелательные предметы, которые родственники кладут в гроб. Например, очки, футляр от очков, часы и прочее.
«По инструкции, когда гроб заезжает в предпечное помещение, вскрывать его никто не имеет права. Поэтому проверить, что внутри мы не можем. Но часто этот процесс контролируют работники ритуальных служб, которые консультируют родственников и смотрят за тем, чтоб люди ничего лишнего в гроб не положили», — рассказывает заведующий.
После завершения кремации тело человека не превращается в прах, как думают многие, а образуют небольшую кучку костных останков. Работник специальной плоской шваброй изымает все из печи на плоские поддоны. Мощным магнитом отбираются металлические детали: ручки от гробов, часы, протезы, металлические предметы. Чистые человеческие останки помещаются в специальную мельницу, где прах перемалывается в порошок и помещается в урну. Обычно, уже через день прах готов к выдаче родственникам.
На вопрос о том, как не путаются гробы, прахи и урны, директор поясняет: каждая кремация имеет единый индивидуальный номер в течение года, в день кремации и в журнале оператора. Все данные указываются непосредственно на гробе вплоть до процесса сожжения, поэтому перепутать их просто нереально. А специальная швабра с плоским основанием для остатков помогает выгребать все, не оставляя ничего лишнего для следующего сжигания.
«Конечно, бывают скандалы, когда родственники не верят, что сжигают именно того человека, или кремируют с гробом, а не без него. Это глупо, ведь в печке 1000 градусов и голыми руками туда тело никто запихивать не будет. А гроб на колесах заезжает сам. Чтоб избежать лишних вопросов иногда приходится кого-то одного из родственников допускать к печам и показывать процесс, без этого никак», — отмечает он.
Животных, биологические отходы и бездомных здесь не кремируют. Если причиной смерти не стала болезнь, то разрешение на кремацию нужно получить у полиции или прокуратуры.
«После кремации эксгумацию уже не проведешь, если вдруг понадобится или объявится родственник. Уже ничего не докажешь. Поэтому кремация проводится только на основании диагноза и со свидетельством о смерти, оригиналом. Если не будет указано, кто умер, то такого человека хоронят на отведенных участках на кладбище», — говорит собеседник.
Когда родственникам выдают урну, каждый сам решает, что делать с прахом усопшего. Кто-то «дохоранивает» в существующую могилу близкого, а кто-то приобретает место на колумбарии. Раньше можно было поместить урну в небольшую ячейку стеллы, но такие места на Таировском кладбище уже закончились. Бюджетный участок на колумбарии обойдется в районе 3 тысяч гривен. Ячейка в стелле получится в разы дешевле, но туда помещается только одна урна, на участке колумбария – до 6. Получается большая экономия земли и денег.
Обойдя здание, в приоткрытой двери можно увидеть печное отделение. Массивные печи обставлены похоронными венками, рядом разбросаны строительные материалы и садовый инструментарий. Ничего необычного в этом нет, но почему-то руководство все же дает отказ на официальную экскурсию в эту часть, хотя отмечает, что например, в российском Барнауле после открытия крематория каждую неделю проводят День открытых дверей. Посетители могут не только понаблюдать за процессом, но и задать все интересующие вопросы, разрушая мифы в своей голове.
За время пребывания у крематория никакого специфического запаха не чувствуется. Как поясняет Владимир, ощущается он при контакте с утопленниками или пожилыми людьми, и то — только в зале, а не при горении в воздухе.
Несмотря на сложность профессии, в штатном расписании должности психолога нет. Как поясняет директор, его функции часто выполняют священники, которые помогают сотрудникам выговориться и отпустить ситуацию. Особенно, когда наблюдаешь кремацию ребенка.
«Работа специфическая. Главное — относится к ней именно как к работе. Помог это осознать мне священник. В первый рабочий день он дал мне совет: нужно быть зеркалом и ситуации через себя не пропускать. Бывает, хоронят детей, это очень тяжело. В такие моменты работа становится невыносимой, хочешь ты или нет, но ты всегда переживаешь. Поэтому тут важно найти порядочного священника, которому можешь выговориться, а он поймет тебя и наставит на должный лад».
Автор — Оля Ивлева; фото — Кирилл Печерик.
источник: pushkinska.net
SEO продвижение в Одессе
